У него моментально родился изумительный план, способный вомногом помочь, – правда, следует признаться, что этот план не имел нималейшего отношения к поручению кардинала, по которому они все прибыли вАнглию. Речь тут шла о делах сугубо личного порядка…

– Нет ничего проще, – пожал плечами хозяин. –Пойдемте.

Он проворно проводил д’Артаньяна к столику мимо поглощенныхразговором на совершенно непонятном наречии шотландцев и без обиняков сказал:

– Вот этот господин хотел бы скоротать с вами время. Ондворянин из Франции, и зовут его Дэртэньен, очень приличный молодой человек… Выне против его компании, сэр Оливер? А вы, Уилл?

– Ничуть! – ответил за обоих молодойчеловек. – Садитесь, сэр, чувствуйте себя непринужденно. Хозяин, еще одинстакан нашему гостю… Или он предпочитает пить вино?

Д’Артаньян, стараясь делать это незаметно, потянул носомвоздух, пытаясь определить, что за аромат распространяется от стоящей перед егоновыми знакомыми раскупоренной бутылки с некоей желтоватой жидкостью, непохожей по цвету на любое известное гасконцу вино, – а уж в винах онпонимал толк.

Интересный был аромат, определенно принадлежащий спиртномунапитку – что же еще могут подавать в бутылках? – но очень уж резкий,незнакомый и непонятный…

– Все-таки, если не возражаете, господа, я хотел быотведать то же, что и вы, – сказал он решительно. – Хозяин, принеситемне бутылку того же самого!

Хозяин, такое впечатление, замялся – вопреки всем своимухваткам опытного потомственного трактирщика.

– Любезный Брэдбери, я же просил бутылку! –удивленно поднял на него глаза д’Артаньян.

– Воля ваша… – пробормотал хозяин и очень быстровернулся с бутылкой того же загадочного напитка и зеленым стаканом из толстогостекла с массой воздушных пузырьков внутри.

Д’Артаньян незамедлительно наполнил стакан до краев, какпривык поступать с вином. При этом вокруг распространился тот же аромат –резкий, странный, но, право слово, приятный…

Лысый Уилл Шакспур осторожно спросил:

– Сэр, вам уже доводилось пивать виски?

– Уиски? – переспросил д’Артаньян. – Это вотназывается уиски? Нет, любезный Шакспур, не буду врать, не доводилось. Но мы,гасконцы, отроду не пасовали перед вином, как у нас выражаются – нет винцасильнее беарнского молодца…

Молодой человек вежливо сказал:

– Видите ли, это покрепче вина…

– Ба! – воскликнул д’Артаньян. – Что за беда?Посмотрим…

– Гораздо крепче, сэр Дэртэньен…

– Не беспокойтесь за гасконцев!

– Весьма даже покрепче…

– Черт побери! – сказал д’Артаньян, уже поднесшийбыло стакан ко рту. – Я слышал, моряки пьют какой-то рром… И говорят, чтоон гораздо крепче вина… Это что, нечто вроде?

– Вот именно, сэр. Если у вас нет навыка, умоляю васбыть осторожнее. Попробуйте сначала маленький глоточек, если вы никогда небрали прежде виски в рот, а уж потом…

«Ну уж нет! – заносчиво подумал д’Артаньян. –Чтобы англичане учили француза, мало того, гасконца, как пить вино, пусть дажеоно крепче обычного? Волк меня заешь, что хорошо для англичанина, сойдет и длябеарнца!»

И он решительно выплеснул в рот полный стакан – как,помнится, некий Гвардий разрубил какой-то там узел, хотя д’Артаньян решительноне помнил, зачем ему это понадобилось…

Гасконец замер с разинутым ртом. Было полное впечатление,что по глотке ему в желудок скатилась изрядная порция жидкого огня, какимпотчуют грешников в аду черти. Слезы навернулись на глаза, от чего все вокругзатуманилось, раздвоилось и поплыло, – и трактирная обстановка, и собеседники.Горло жгло немилосердно, дыхание перехватило, словно веревкой палача, все телосотрясали спазмы…

«Отрава! – пронеслось в мозгу у гасконца. – АгентыБекингэма! Яд! Кардинал и не узнает, как я погиб, угодив в ловушку средь беладня, в центре Лондона…»

– Быстренько закусите! – воскликнул лысый толстякУилл, проворно подсунув д’Артаньяну ломоть сочной ветчины. – Жуйте же,Дэртэньен!

Д’Артаньян не заставил себя долго упрашивать – схватил кусокс массивной трактирной вилки прямо рукой и запихнул целиком в рот, чтобы хотьчем-то унять жжение в глотке, то ли ставшей деревянной, то ли сожженной напрочьнеизвестным ядом, столь опрометчиво употребленным внутрь.

Прожевав ветчину, он сделал длинный судорожный глоток.Соседи по столу смотрели на него сочувственно и, в общем, мало походили наковарных отравителей. Д’Артаньян посидел немного, прислушиваясь к своимощущениям.

Постепенно на лице у него стала расплываться блаженнаяулыбка. На смену жжению в животе пришло приятное тепло, понемногураспространившееся по всему телу, в голове легонько зашумело, зрение вернулось,мало того – мир наполнился новыми красками и оттенками, эти двое казалисьблизкими и даже родными, словно он знал их сто лет, и даже чуждая Англияпредставлялась отныне вполне уютной и привлекательной страной.

– Черт возьми, да я же пьян! – сказал д’Артаньян.

– Без сомнения, сэр, – вежливо подтвердил молодойчеловек. – Как всякий, кто одним духом осушит четверть бутылки джина, даеще без привычки к нему…

– За ваше здоровье! – воскликнул гасконец, бравонаполняя свой стакан, но на сей раз наполовину.

И немедленно выпил.

– Многообещающий юноша, – одобрительно сказалтолстяк Шакспур. – Из него выйдет толк…

– Вы не знаете гасконцев, господа мои! – сказалд’Артаньян, вновь ощутив приятное тепло во всем теле и приливблагодушия. – Нас этими самыми уисками не запугать, хоть бочку сюдакатите… – Он огляделся и, не особенно заботясь о том, чтобы понизитьголос, сообщил: – Вы знаете, какая мне пришла в голову идея, когда яприсмотрелся к этим самым шотландцам? А неплохо было бы, господа, если бы такиеюбки носили женщины? А? Вы себе только представьте стройную красоточку свеликолепными ногами в такой вот юбке…

– Приятное для глаза было бы зрелище, – согласилсятолстяк Уилл. – Пока этой модой не завладели бы престарелые мегеры ипрочие уродки.

– Ну, можно было бы все продумать, – решительносказал д’Артаньян. – Запретить, скажем, старым и некрасивым носить такиеюбки…

– Ага, и уж тогда вас непременно растерзала бы толпаразъяренных баб, – фыркнул Шакспур. – Какая женщина признает себястарой и некрасивой?

– Пожалуй, – согласился д’Артаньян. – Значит,вы – господин Шакспур, поэт, и у вас есть герб… А вы, сударь?

– Меня зовут Оливер Кромвель, – сказал молодойчеловек.

– И вы наверняка дворянин, судя по вашей осанке и шпагена поясе?

– Имею честь быть дворянином. Из старинной семьи, надовам знать. Мой предок по линии дяди даже был когда-то лордом-хранителем печатиу короля Генриха Восьмого. – И молодой человек признался, слегкапоскучнев: – Правда, король отблагодарил его за верную службу тем, что послална плаху…